Взвешивая возможные риски оправдательного приговора, судья выбирает обвинительный приговор
Хорошо, тогда как вы оцениваете шансы гражданина в судебном состязании с каким-нибудь государственным органом?
Вадим Волков: Возьмем уголовный процесс. Вот статистика Судебного департамента при Верховном суде: в делах публичного обвинения, т.е. с участием прокурора, оправдательные приговоры в 2018 году составили 0,17 процента. Но есть и дела частного обвинения. Это «умышленное причинение легкого вреда здоровью», «побои» и «клевета». В этих случаях гражданин сам идет в суд и сам выступает обвинителем. В этих случаях в среднем 30 процентов оправданий или прекращений по реабилитирующим основаниям. Но если по тем же статьям было проведено предварительное расследование, то в суде появляется гособвинитель — и тогда доля оправданий уже всего один процент. По тем же статьям частного обвинения.
Верховный суд РФ защитил клиента банка от незаконных поборов
Получается, что судья как бы подсуживает государству?
Вадим Волков: Не обязательно. В отличие от частного обвинителя, который может «остыть» и не явиться в суд (тогда дело прекращается без последствий), прокурор приходит всегда. Вполне вероятно, что, имея на руках уголовное дело, составленное дознавателем, в каком-то случае прокурор может быть более убедителен.
Устойчивость служебного положения судьи зависит от того, какие решения он принимает в спорах граждан с государством?
Вадим Волков: Да, зависит.
То есть по определенным причинам судья заведомо на стороне государства?
Вадим Волков: Сказать, что «заведомо», было бы некорректно. Но судья понимает, что любой оправдательный приговор несет в себе риски, что это конфликт. Во-первых, оправдательный приговор обязательно будет обжалован прокуратурой.
Если обе стороны признают, что они подчиняются закону, то возникает тот самый эффект, который мы называем справедливостью. А справедливость — это залог социальной стабильности
Судья боится вынести оправдательный приговор?
Вадим Волков: В жизни судья руководствуется не только законом и своим внутренним усмотрением, а оценкой рисков и последствий принятого решения для собственной карьеры. Потому что отмена приговора может повлечь дисциплинарные меры. Судья знает, что прокурор будет обжаловать оправдательный приговор, и далее дело будет рассматривать вышестоящий суд. Оправдательные приговоры отменяются в три раза чаще, чем обвинительные. Поэтому судья не хочет рисковать. Его за отмененный приговор председатель суда не похвалит. И если судья будет раз за разом считать доказательства недостаточными и выносить оправдательный приговор, то рано или поздно судебная система найдет способ от такого судьи избавиться. Потому что его оправдательные приговоры вызывают должностные взыскания в прокуратуре и следственных органов и в итоге — межведомственный конфликт.
Наибольшее количество исков генерируют налоговая инспекция и Пенсионный фонд
Насколько активно государство ведет себя в судах? Кто активнее — граждане или государство?
Вадим Волков: Начнем с того, что государственные органы — чемпионы по мелким искам. Почти четверть гражданских исков против граждан генерирует Федеральная налоговая служба. Но надо понимать, что подавать судебные иски налоговую и другие госорганы обязывает закон. Они должны это делать при превышении пороговой суммы задолженности в 3 тысячи рублей. Это при том, что час работы среднего судьи стоит 3240 рублей, а стоимость рассмотрения одного дела, по нашим расчетам, — около 9000 рублей. А если посмотреть на статистику арбитражных судов, на тот сегмент судебной системы, в котором участвуют только юридические лица, то здесь самый активный истец — Пенсионный фонд, он генерирует 17 процентов всех дел (340 тыс. из 1,94 млн), причем медианная цена иска (т.е. наиболее распространенная его величина) составляет 500 руб.
Я сам, кстати, ходил в мировой суд, когда меня пытались лишить водительских прав якобы за проезд под запрещающий знак. Было три заседания, и в итоге я выиграл процесс
То есть получается, что государство судится в убыток?
Судей за нарушения начнут понижать в классе
Вадим Волков: С экономической точки зрения поведение многих госорганов в судах нерационально. Расходы казны (читай — средств налогоплательщиков) на взыскание недоимок выше, чем их сумма. Рациональный субъект бы так себя не вел, но здесь мы, по-видимому, имеем особый вид публичных расходов — что-то вроде затрат на легитимацию самой процедуры взыскания. Мировые суды сразу выписывают судебные приказы, а в районных судах эти иски удовлетворяются на 99 процентов, то есть в этом сегменте судебная система выступает как особая государственная канцелярия, не более того.
Это относится ко всему государству и всем типам судебного процесса?
Вадим Волков: Для исследователя нет государства «вообще», а есть отдельные госорганы, которые в судебной сфере ведут себя совершенно по-разному. Есть уголовный процесс, где государство в лице прокуратуры поддерживает обвинение в суде против частного лица или группы лиц. Есть административные правонарушения, которые граждане могут оспаривать в судах. Есть гражданские иски госорганов против граждан или иски надзорных органов к частным компаниям. А есть, например, государственные компании, которые стремятся реализовать свои интересы через арбитражные суды. Когда госкомпании в арбитражном процессе спорят с какими-нибудь частными компаниями — это спор с государством или не с государством? Так вот, во всех этих и других категориях шансы выиграть суд совершенно разные.
Государство во многих спорах — повторяющийся игрок
А в гражданских спорах с госорганами кто чаще побеждает?
Вадим Волков: Если в роли истца выступает гражданин, то в 79 процентов случаев он одерживает победу. А если истец государство, то в 95 процентах случаев выигрывает оно. Как видим, разница есть, но она не столь существенна, как в административных спорах. Здесь же государство выступает не как орган власти, а как сторона какого-то гражданского отношения, то есть речь может идти о неких гражданско-правовых актах, договорах. Ну и конечно, здесь играют роль квалификация юристов, качество представленных документов.
У государства более квалифицированные юристы, более основательная документальная оснащенность? Оно сильнее защищено в правовом отношении, нежели обычный гражданин?
Как справиться с мошенничеством при попытке устроиться на работу
Вадим Волков: Государственные органы подают типовые иски. И во многих спорах государство — повторяющийся игрок. Есть юристы, специализирующиеся на налоговых спорах. Есть те, чья специализация — земельные отношения или, например, нарушения природоохранного законодательства. Повторяющийся игрок за счет своего опыта и за счет того, что у него юристы узкой направленности, часто имеет преимущество в судах. Таким игроком может быть и государственная компания или банк. Например, банк, когда он судится с заемщиками по поводу невозврата кредита. Его юристы всех собак съели на таких спорах. И он тоже будет выигрывать в судах.
И насколько частной компании или предпринимателю реально выиграть спор у государства?
Вадим Волков: Это зависит от госоргана, от того, кто в роли истца, а кто в роли ответчика, от суммы иска, ведь она влияет на поведение сторон. Например, ПФР подает более 300 тысяч исков в основном примерно на 500 рублей и выигрывает в 85 процентах случаев. А ФАС подала в 2018 году 123 иска, медианная сумма которых более двух миллионов, но выиграть удалось 54 процента. На «копеечные» дела ответчик часто не является, а на крупные споры мобилизуются значительные юридические силы и здесь госорганам гораздо труднее выиграть. Исковые требования на 50-100 тысяч рублей от Росздравнадзора или Россельхознадзора удовлетворяются примерно в 80 процентах случаев. Но там, где серьезные споры, общего прогосударственного уклона в арбитражных судах не видно.
